Грустные истории о любви

— Бабулечка, ты к папе и дяде идешь? Можно и мне с тобой? — пятилетний Димка протянул свою ручонку Насте и крепко ухватился за ее мозолистую ладонь.

Теплая волна нежности обдала сердце моложавой седовласой женщины, и она согласно кивнула в ответ головой. «Такой же, как Ленька в детстве, — вдруг пришло на память сравнение, — и как Петька», — невольно вздрогнула Настя, глядя на непоседу внучонка.

...Врачи районного роддома ошиблись, предрекая рождение крупного ребенка. Лишь минуты разделили появление на свет двух мальчиков. И Настя с Антоном несказанно радовались обоим, особенно счастлив был отец.

— Не «дамским мастером» оказался — вон какие наследники растут, — любил повторять он при каждом удобном случае.

Настя светилась радостью, оберегала свое семейство от разных бед как только могла. Она любила своих дорогих мужчин безмерно и беззаветно. Все трое отвечали ей тем же.

Ленька и Петька росли крепенькими, умными, добрыми и спокойными, не доставляли родителям хлопот ни учебой, ни поведением. Сельчане завидовали их семье, а подрастающие деревенские красавицы за честь считали внимание кого-нибудь из братьев. И если Петя так и не выбрал до службы в армии подругу, то Ленька нежно дружил с шустрой конопатенькой одноклассницей Надькой. Настю не радовали их отношения — девчонка росла в семье горького пьяницы, и породниться с ними не было никакого желания. Однако она смотрела на все снисходительно, мол, отслужит — другую найдет.

В армию ребята ушли с охотой. А сердце Насти томилось необъяснимой тревогой, словно предчувствовало какое-то несчастье. Однако отслужили сыновья хорошо, вернулись возмужавшими и повзрослевшими. Вопреки надеждам Насти Ленька продолжал нежничать с Надькой, которая верно ждала его полтора года.

А Петька нашел себе девушку в соседней деревне, куда повадился ездить каждый вечер. Мотоцикл сыновьям Антон купил еще до армии, и сейчас им он был как нельзя кстати. Вместе они катались днем, а когда наступали сумерки, Петя спешил на свидание.

Настя никак не могла изгнать из сердца тревогу и не спала до тех пор, пока сын не возвращался домой. Вскоре он заговорил о свадьбе, да и Ленька почему-то торопился обзавестись семьей. Однако Настя сказала, как отрубила: сначала один женится, а потом и о другой свадьбе можно говорить. Ленька пытался уговорить родителей, однако те были непреклонны — нежеланной была им Надька невесткой, а потому и тянули время. И сын нехотя смирился.

Готовились к волнующему событию широко, благо семья жила в достатке. Накануне свадьбы жарилось и парилось не только в доме Насти и Антона, но и у соседей. Караваи пекли крестные и жениха, и невесты. Братья рады были помогать и с удовольствием вызвались отвезти будущим сватам выловленную на два дома живую рыбу.

Настя суетилась среди многочисленных добровольных помощников, однако что-то толкнуло ее окликнуть сыновей, подойти к ним и нежно, как в детстве, прижать их курчавые головы к своей груди.

— С Богом, детки! — промолвила им вслед.

...Нечеловеческие крики, доносившиеся с окраины их селения, холодили душу и обрывали сердце. Тревога, постоянно давившая, вдруг стала осязаемой. И когда запыхавшиеся от быстрого бега деревенские мальчишки только и могли промолвить: «Там... Петька и Ленька!», Настя бросилась туда, где толпился народ. Сельчане, увидев ее, расступились, давая дорогу. Заголосила-запричитала она, падая на окровавленные тела сыновей.

Они лежали рядышком, невдалеке от искореженного мотоцикла. А поодаль, чуть ли не поперек улицы, стоял огромный «Камаз» с вмятинами от сильного удара. Его водитель, ровесник погибших, безутешно рыдал, словно уже сейчас оплакивая свое непростое будущее. И нелепо блестели на солнце, извиваясь в последних судорогах, живые карпы...

Подобной страшной процессии еще не видело их большое селение. Не было такого человека, чтобы не вышел оплакать вместе с родными прерванный жизненный полет юных земляков. Падала в обморок в одночасье поседевшая Настя. Надька, в таких же черных одеждах, ни на минуту не отходила от Леньки и отступала от него лишь для того, чтобы помочь Насте прийти в себя.

А наутро после похорон, осунувшаяся, со впалыми от слез и бессонницы глазами, она появилась в траурном доме, чтобы вместе с осиротевшими родителями пойти и по христианской традиции якобы разбудить усопших.

— Ленька, я выращу твоего сыночка, — вдруг горячо прошептала она, опустившись к его могиле. Убитая горем Настя, находившаяся тут же, чуть не обомлела, услышав признание девушки, и что есть силы прижала ее к себе.

В беспросветном мраке беды хрупкой искоркой замаячил просвет...

— Бабушка, нарвем цветочков папе и дяде?