Грустные истории о любви

Жила-была девочка Лика. Родители ее давно погибли в автокатастрофе, и потому жила она со старенькой-старенькой бабушкой. Раньше-то с бабушкой было всё в порядке, примерно как со мной и с вами. Но в последний год с ней начала твориться какая-то непонятная свистопляска.Когда в гости к Лике приходили друзья и родственники, они только диву давались от того, что бабуля все больше и больше не понимает, о чем они говорят. И смотрит как-то и сквозь них, и мимо них. Глазками, как куколка - хлоп-хлоп, и выражения в этих глазках абсолютно никакого. Думали они, что это просто божий одуванчик такой - добренький, безобидненький и блаженненький. Сидит, читает газету, держа ее кверх ногами, или сериал по телевизору смотрит - мирное седенькое привидение, тише воды и ниже травы. Ничего они не знали. Ни того, что, стоит им уйти, бабушка тут же встанет в боевую стойку и начнет орать, как заведенная:
-Лика, эти твои друзья - все идиоты! Все - сволочи! Они тебя обкрадывают! Оговаривают! Я их всех терпеть не могу!
-Почему обкрадывают-то? - в сотый раз задавала Лика резонный вопрос, но не получала в ответ ничего, кроме очередной порции ругани.
-А ты - шлюха! Таскаешься только не пойми с кем, да еще и сюда их водишь! И не стыдно? Чтобы духу их здесь больше не было!
И того еще не знали Ликины друзья и родственники, что Лика вот уже год боится ложиться спать. Потому что стоило ей лишь коснуться щекой подушки, тут же из бабушкиной спальни раздавался крик:
-Лика-а-а-а! Переверни меня на спину! У меня сил нет!
Лика встанет, перевернет бабушку на спину, одеяло поправит. И лишь только снова задремлет, опять:
-Лика-а-а! Переверни меня на бок!
А потом - и в третий раз:
-Лика, у меня одеяло съехало! Поправь, у меня сил нет за ним тянуться!
А утром встанет бабушка ни свет ни заря, и к Лике:
-Лика, мне надо поставить клизму. Третий день в туалет сходить не могу.
И вот Лика ставит клизму, зажавши нос и про себя матерясь самыми черными словами, потом греет бабушке завтрак и накрывает на стол, а потом на работу тащится в каком-то тумане. Поработай тут, когда тебя каждую ночь три, а то и четыре раза из сна словно бы за волосы выдергивают. Вот и работала она чёрт знает как. Придет в офис, а там одно желание - упасть лицом на клавиатуру, да и спать. И чтобы никто не беспокоил.
Но беспокоили, да еще как. Шеф так вообще постоянно уволить грозил ее, сонную муху и глухую тетерю.Рассеянную, забывчивую и нерасторопную. А Лике уже и пофигу было - уволят, не уволят. Какая к чёрту работа? Работа нужна, чтобы было на что жить. А если жить не хочется вообще - для чего тогда работать? Чтобы и дальше вот так - ни жизни, ни любви, а одна только эта вздорная бабка с ее клизмами. Ты девочка романтичная, да вдобавок еще инфантильная. Тебе красивого хочется, а тут клизмы эти зловонные и разговоры про туалет целыми днями. И еще эта старушечья сморщенная кожа, похожая на древесную кору. Она сухая, шелушится и шелупайки сыплются на пол, вся квартира в этой перхоти. Бабка непрошибаема, как ее запор. Или как пробка, застрявшая в бутылочном горле. Говоришь ей, говоришь: не надо меня по ночам дергать, мне же потом на работу. А она только головенкой кивает и стонет: Ой, ну а что делать? Я же не виновата, что я такая больная...
И на следующую ночь всё повторяется. И на после-следующую. И на после-после....
Да, раз это грустная история про любовь, так и подчеркнем - всё верно, любви действительно не было. Не было, как нет. Никого ни к кому.
Зато был мальчик Федя. Очень милый симпатичный зайчик, добрый, умный и обаятельный, но какой-то непутевый. Вот всё при всём у мальчика, а институт бросил. И на работу не спешил, перебивался какими-то неимоверными случайными заработками. Такими крошечными, что бедолага Феденька даже на метро иной раз ездить стремался - дорого. Ходил пешком, закалялся. Хотя помогало мало. Каким был хворым с рождения, таким и оставался. И жил Федя тоже с бабушкой. Правда, Федина бабушка поадекватнее была, давала внучку жить так, как он хочет. Правда, как хочет, у него всё равно не получалось. На куртке молния сломалась, ботинки порвались, а денег нет. И вот лежит мальчик Федя на диване, в ноутбук тупит да жизнь свою неудавшуюся обдумывает. А за окном - дождь, снег, тлен и безысходность.
Но вот однажды встал Федя с дивана, и встретил Лику. Причем, надо сказать, Лика-то вниманием к себе не слишком была избалована. Самым ярким ее любовным переживанием была грустная история с другим мальчиком, Сашей. Познакомились на улице, сходили в кино, поели попкорна. И
этого оказалось достаточным для того, чтобы Лика в Сашу этого крепко влюбилась. А Саша взял и исчез. Вообще и насовсем. Видимо, совсем не понравилась ему Лика при ближайшем рассмотрении. Проводил до дома, и - ни звонков, ни писем в контакте - ничего, одни страдания. А потом еще с бабушкой кошмар начался и ужас. Трэш и угар, не до мальчиков.
А тут вдруг - Феденька в стоптанных ботинках и зашитой куртке. Такое трогательное мимими, что аж даже прям захотелось ему и новую курточку подарить, и ботинки купить. А как он умел слушать! Про бабушку - особенно. Молчит, вздыхает, сразу видно - сочувствует. А как можно было с ним часами о всяком разном по телефону говорить! За свои деньги, но не всё ли равно. Пока работает девочка Лика, уж на звонки-то телефонные у нее денег хватит. Встретились как-то раз - и давай целоваться. Прямо на разделительной полосе, а вокруг машины едут, и сигналят. И признался тут Федя, что лучше, чем Лика, его в жизни никто не целовал. И преисполнилась Лика тут гордостью, и как на крыльях в туманную даль полетела. В конце концов, какой бы он ни был, этот Федька, даже страшно представить, что он уйдет, исчезнет, как Саша. Что ж тогда будет? Ужас будет, пустота, вакуум на пару с бабушкой. А это - еще страшнее, чем вакуум одиночества.
"Какая ты красивая!" - так постоянно говорил Федя, и стал он Лике ближе, чем брат. Какую свою фотографию она ни выложит в сеть - Федя тут как тут с лайками и прочими сердечками.
А потом вдруг раз - и говорит Федя: "Лика, ты очень красивая, но тебе надо бы похудеть!"
Лике тут даже как-то больно стало. И смотрит она на себя в зеркало, и ничего такого не видит. Куда худеть-то, если дальше худеть некуда?
Да и поток лайков как-то оскудел вдруг. Что бы это значило?
А что значило, то и значило. Попадает Лика случайно на страницу некоей Ирины, а эта Ирина - совсем не девочка, сорок лет ей уже. И там, на этой странице, Федя вовсю разгулявшись. Лайки под каждой фотографией, признания, открытки с розами... А сама эта Ирина, хоть и не свежий бутон, но очень собой хороша. А главное - такая худая, что ровно вполовину Лики.
Расстроилась тут Лика сильно. Даже больше, чем расстроилась. И написала она Феде, что
дескать, не пиши мне, жирной корове, больше и не звони. А с Ириной тебе - счастья!
И занесла Федю в чёрный список. Пусть хоть пишет, хоть не пишет, всё одно - облом.
Легла спать вся в слезах, а тут и бабушка в своём репертуаре.
-Лика-а-а! Переверни меня овалом вверх!
Это она слово "лицо" забыла и заменила его на подходящее по смыслу. Овал лица. Стоит Лика, смотрит на бабушку, и ей страшно. Даже не страшно, а жутко. Потому что ей чудится, что у той и вправду лица нет. Ни глаз, ни носа, ни рта, один какой-то смутный, дрожащий прозрачно-серый овал. Лица нет, личности нет. Разрушилась. Ладно, перевернула овалом вверх, но ведь часа через два ей потребуется, чтобы овалом вбок...
Так и вышло.
Встала Лика, пришла к бабушке, и говорит:
-Знаешь что, дорогая?! Больше я с тобой чухаться не буду! Давай сама переворачивайся! Достали твои капризы! Из-за них меня скоро с работы уволят! Днём вон - готовишь, стираешь, а ночью тебя - переворачивай?! Одеяло тебе поправляй! Оборзела совсем! Всё, я уезжаю к себе на квартиру, оттуда как раз жильцы съехали! А ты тут - как хочешь!
-Ах ты, гадина! - как завопит тут бабушка. - Скотина ты паршивая, стыда -совести нет! Это ж надо, какой урод, задница вместо головы! Меня всю жизнь позорила, мать позорила, отца! Шлюха поганая! Ну и выметайся отсюда! Ты тут не нужна! Давай-давай!
Лика спокойно оделась, а пока одевалась, выслушала про себя много нового и интересного. А потом захлопнула дверь и вышла в ночь. Поймала какую-то машину и через полчаса оказалась в оставленной жильцами однушке. Нашла постельное бельё, бросила на диван и через минуту провалилась в сон.
Как вдруг:
-Лика-а-а!!!!!!
Она аж на постели подскочила. А вокруг темнота, тишина, никого. Почудилось, померещилось. Сердце скачет где-то в горле. Аритмия, невроз. Приехали.
А дальше - провал до одиннадцати часов дня. Благо суббота. Странная свобода и тревога тоже странная. Как там бабушка. Впрочем, там целый холодильник продуктов. С голоду не помрёт.
И только на следующий день Лика заставила себя приехать к бабушке. Открыла дверь - в нос шибанул незнакомый, приторно-тяжелый запах. Бабушка лежала на кровати и бредила. По простыне расползлось темно-желтое пятно. Пахло это пятно не только и не столько туалетом, а чем-то незнакомым, сладковатым, тягомотным.. Дальше была аптека, памперсы и вызов скорой. Самодовольное пожилое светило лениво промямлило: так что вы хотите? Атеросклероз, альцгеймер, паркинсон, да и возраст. Дальше будет хуже, отдавайте себе в этом отчет. Но инсульта нет.
-И что мне делать? Вы же видите - она не узнает никого, и вон... всё под себя...
-Ну, как что делать? Я, конечно, попытаюсь определить вас в больницу, но вас могут развернуть обратно. В больнице лечат, когда могут вылечить. А вы что? У вас - только уход, а это - бремя родственников. Впрочем, ищите мужчин, чтобы донести ее до машины.
Двое соседей - Коля и Юра. Носилки. Лифт. В машине, как в маршрутке, только - сирена и мигалка. Два часа в приемном покое. Неделя угасания - бабушка день ото дня превращалась в растение. Под конец она уже не бредила - только спала.
А потом Лике позвонили. Утром. Беготня, справки, мешок с одеждой. Крематорий, кисель, кутья...
Там, в крематории, когда прощались, Лика поцеловала бабушку, точнее, ту восковую куклу, что ее заменила, в лоб.
И тут ее осенило: ведь это же - поцелуй Иуды. Я ведь убила ее. Если бы я без лишних слов просто перевернула ее и никуда бы не уехала, бабушка и сейчас бы жила. А я, я - убийца.
Ну а потом произошло что-то очень странное. В контакте пришло сообщение от... Ирины.
-Здравствуйте, Анжелика, - писала та. -Вам, наверное, странно, что я Вам пишу, но Вы - хороший друг Фёдора. Он очень переживает, что вы расстались, и очень хочет всё вернуть. Он постоянно пишет мне про Вас, и только очень хорошее. Вспоминает, как много у вас общего, как с Вами интересно, как Вы готовы поддержать в трудную минуту. Разве этого недостаточно для того, чтобы помириться? Давайте миритесь уже!
-Здравствуйте, Ирина, - отвечала Лика, - мне действительно немного странно.Но просто я увидела, что у вас с Фёдором такие трепетные отношения - на них бы не дышать. А тут я. Я решила отойти в сторону и не мешать вам. Да, мы были друзьями, у нас много общих тем для разговора, но Вас-то он любит. Или, как минимум, Вы ему очень симпатичны. Мне не понять - если у человека есть любимая женщина, разве ему может быть нужен кто-то еще. Но я плохо разбираюсь в людях, а они разные. И что кому нужно и зачем, мне иногда не ясно.
-Нет, Анжелика. Вы ему нужны. У него и так - денег нет, бабушка в больнице. Вот такой вот Федя. Он один совсем, а я бы и хотела помочь, да никак и нечем. А он - хороший, даже очень хороший. Такой светлый.
-Да, хороший. Так его бабушка в больнице? Моя так недавно вообще умерла.
-Соболезную. А у меня давно уже никого нет. Дочка и та выросла, своя жизнь. Все кругом - какие-то совсем одинокие. А вы всё равно помиритесь, прошу вас. Общие интересы - разве этого не достаточно? А ведь у нас с Федей вообще ничего общего, увы. Мы - совершенно разные люди, ни одной точки соприкосновения. Миритесь, прошу же вас! Это же будет замечательно! А то он места себе не находит.
-Помиримся, - заверила Лика, а сама подумала: а вот фиг.
Но Федя сам ее нашел. Через пару дней позвонил и сообщил, что его бабушки тоже уже нет.
И Лика приехала к нему. И они сидели и пили водку - за всех ушедших - бабушек, дедушек, пап, мам...
-Федя, я - убийца! Если бы я бабушке не хамила, если бы я ей помогла тогда, если бы я не уехала, она была бы жива!
-А если бы я отговорил ее от этой больницы, где ее замучили, моя бабушка тоже не умерла бы!
И вот так они и сидели обнявшись, два убийцы.
И думала Лика: вот Федя - он же по-настоящему переживает, а я? А я что? У меня врач в больнице спросил: что это ваша бабушка такая худая? Онкология, что ли? А я чуть не ляпнула, что это она сама себя сожрала своим стервозным характером. Значит, я убийца вдвойне!
Вот так они и созванивались теперь каждый день. Лика и Федя. Темы их бесед сузились до похоронных. И потом - вот это:
-А если бы я....
-Нет, а если бы я....
И похоже, они были рады друг другу. И сейчас рады, и всегда.
Но Лика видит и каждое новое Федино сердечко на Ириной странице в контакте. И каждую открытку, отправленную Федей Ире на стену, видит тоже. А однажды Федя даже запостил у себя на странице Иркино фото и снабдил его подписью "Вот что светит ярче солнца!"
Да, хорошая фотография, Ирка на ней красивая-прекрасивая. Только зачем же Федя его потом удалил - Лика даже не успела его сохранить, чтобы смотреть и любоваться. Любой, кто лучше тебя, должен восторгать, не так ли?
Но зато:
-Алло, Лика, ты представляешь, я научился варить борщ! Хорошо, мясо было в морозилке. И овощи - еще с тех времен, когда все было хорошо.
-Это по тому рецепту, что я давала?
-Да, но специи - какие были. Получился довольно острый. Но если туда сметаны...
-Мммм... Но ты молодец, один не пропадёшь!
-Но всё же... если бы я...
-А если бы я. Но ты знаешь, Феденька, в жизни не бывает сослагательных наклонений.
А жизнь идёт куда-то, идёт...